Но, увы, не всегда это удавалось и не всегда по сей день удается. Не считая религиозно- административное образование, более всего известное как Русская Православная Церковь Московского Патриархата, представительницей Вселенского Православия и хранительницей неповрежденного апостольского Учения, я не могу отослать своих собеседников к ее священникам как к "более опытным". В тех случаях, когда нет возможности напрямую переадресовать вопрос к священнослужителям сохранивших Православие церквей приходится говорить нечто самому.

Самому, но не "от себя". Было бы величайшим духовным преступлением и страшнейшей ошибкой пытаться по собственному разумению руководить мыслью и действиями людей, не будучи облеченным благодатью священного сана и не очиствшись в должной мере от сквернящих душу грехов. Но и молчать нельзя. И незачем молчать. Ибо, вне зависимости от нашего духовного состояния, нам проповедана Весть Христова, нам передано Учение святых апостолов, нам, посредством Святых Отцов изъяснены Духом Святым Божетственные Догматы. Это наследие должно быть внятно каждому христианину. И сильно погрешает тот, кто, ссылаясь на свою умственную или духовную немощь, отказывается от познания основ Православной Веры. Подобный отказ есть уклонение от священного долга христианина, дерзновенный разрыв с Церковной Традицией в которой объективно, вне зависимости от нашего личного духовного опыта, пребывает полнота Христова Учения. Церковь не во мне, не в ком-то, не в Иванове и даже не в апостолах Петре и Павле. Церковь во Христе. Он есть Ее Глава и Ее исполнение, мы же - не более чем Ее члены - части, дорогие для нее, подлинно ценные, единственные и уникальные, но части.

Часть не может и не должна подменять Целого. Личный духовный опыт христианина, при всей своей важности и ценности для отношений между человеком и Богом не может и не должен заменять и, тем паче подменять Опыта Церкви. Собственно Церковь никогда не допускала такой подмены. В Православной богословской традиции мы практически не найдем, ни у богословов, ни у подвижников рассказов о личном своем духовном опыте. Крайне мало мы встретим мистических откровений достигшей соединения с Богом души. И никогда, подчеркну еще раз, никогда мы не встретим преподнесения личного духовного опыта в качестве образца и назидания остальным. Никогда и никто не богословствовал на основании личных мистических переживаний, какбы глубоки они не были.

Св. Григорий Палама был монахом-аскетом, пустынником и делателем Иисусовой Молитвы. Несомненно - за его плечами чувствуется огромный духовный опыт. Но вот - Варлаам Калабриец поднимает спор о Фаворском Свете и осыпает монахов-исихаство насмешками. Как возражает св. Григорий? Начинает ли он, ссылаясь на то, что сам видел и сам испытал, попросту давить Варлаама аргументами от "мистической неопытности" оппонента? Ничуть. Святитель Григорий обкладывается книгами Святых Отцов, поднимает десятки аскетических сочинений авторы коих уже прославлены Церковью в сонме святых, берет на вооружение творения Ареопагита и доказывает несогласие воззрений Варлаама с многовековым Преданием Церкви, и, напротив, полную традиционность учения отшельников-исихастов. Св. Симеон Новый Богослов, - вдохновеннейший мистический поэт дозволяет себе личные переживания в своей духовной поэзии, но, поставленный на амвон, проповедовать учение Христово или, спрошенный желающими поймать на слове недоброжелателями о единстве и различии в лицах Святой Троицы, - не медленно начинает говорить точными и общепринятыми формулировками церковного учения. Традиция - это Жизнь Святого Духа в Церкви. Жизнь же есть не анархия, не мистический беспредел, но слаженный Порядок, - согласие всех частей тела и всех функций организма. Эта слаженность, это согласие всех частей, и обеспечивают здоровую и полнокровную жизнь. А стало быть и свободу. Ибо полностью свободен только здоровый душевно и телесно человек. Не случайно поэтому св. Викентий Лиринский настаивает, что Православием можно считать лишь то, quod semper, quod ubique, quod ad omnibus creditum est [во что веруют всегда, везде и все].

Сейчас все иначе. Не потому, что изменился или разделился Христос, а по нашим грехам. Основу для своих рассуждений о "божественном" ищут во всем, что угодно, кроме Предания. Люди, по странному недоразумению являющиеся христианами, или, хотя бы, считающие себя таковыми, своей прихотью превратили Порядок в хаос, Жизнь в разложение, а Здровье в затянувшуюся болезнь. Причем во главу угла кладется именно примат своего разумения, собственного опыта, своих мистических "прозрений" и шатаний... Один считает себя вправе предполагать наличие благодати там, где, по всем данным, вытекающим из Церковного Учения, ее нет и быть попросту не может, и устремляется на встречу этой благодати, навстречу новым "опытам" и "переживаниям", увлекая в бездну и себя самого и всех, кто пошел за ним... Другой воображает, что его духовная опытность (подлинная или мнимая) дает ему право изменять то, что установлено веками и претупать "пределы вечные", преступить кои опасались люди в тысячу раз опытнейшие его... Там, где на месте святе воцаряется произвол тут же счезает Свобода. Вырвавщись из пригрезившейся им духовной тюрьмы люди попадают в тюрьму вполне реальню, житейскую. Они оказываются во власти "обстоятельств", а точнее обстояний - колыханий и искушений, из которых во многом состоит мир сей... Как бы кто из нас не был силен, все равно "Князь века сего" и его "обстоятельств" все равно нас сильнее. В одиночку не справишься. Только Сын Человеческий имеет силу сокрушить главу змиеву, мы же - только с Его помощью и Его милостью. Уклонившись с единственного здравого пути - пути Правды, пути Церковности, человек неизбежно обрекает себя на приспособление к обстоятельствам, на подлаживание под волю беса, который этими обстоятельствами крутит, в конечном итоге под властью морока и лжи. В духовной тюрьме, сбросить оковы которой трикрат тяжелее тому, кто вошел в нее с улицы, уже вдохнув раньше чистого воздуха и насладившись снечным светом. Может ли быть что-либо столь же жалкое, как подобная учесть? И разве не надо ее бяться пуще смерти?

Безразличие к Истине, мистический анархизм, своеволие, приспособленчество и ложь - таковы плоды современного отступления от заветов Отцов, от пребывания в единстве со Вселенской Церковью, от духа подлинного Христианства. Внутри некогда обширной и многочисленной Православной Церкви прочерчен как бы магический треугольник ересей, разрывающих на части тело Христово и безжалостно отсекающих от Него десятки тысяч людей. Экуменизм, модернизм, сергианство, в каждой из трех вершин этого треугольника ересей концентрируются все ядовитейшие плоды и страшнейшие язвы Отступления. В каждой из этих вершин пародия на богословие строится на превознесении собственного опыта и провозглашении необязатеьности опыта и учения Церкви, на необходимости приспособления к духу века сего и к мирным переговорам с лукавым. Сегодня эти ереси торжествуют, их приветствуют князи и сильные мира сего, они воссели на месте святе и облеклись в одежды законной Жены - Церкви Христовой, им покланяются народы и князья... В духовный прорыв, образованный ими, ринулись уже и демоны даже не имеющие вида сынов света, возродились учения, какзлось бы изжитые христианским миром и отброшенные на перефирию Цивилизации: сатанизм, оккультизм, шаманство, язычество, самые немыслимые секты и суеверия... И вновь начинается охота за людскими душами - какой новый бес соберет нас как грибы в свое лукошко...

Потому нельзя и невозможно молчать. Потому и нельзя говорить абы что придет в голову. Нужна не просто проповедь, не просто духовное сопротивление распоясавшемуся Врагу... Нужно именно свидетельство, свидетельство о церковном опыте. Говорение не от себя, но от Церковного Учения. Верность ему даже в малом. Можно сказать о чем-то и своими словами, можно в чем-то стремиться подобрать такие образы и термины, которые понятны современному человеку, но нельзя подменить своей мыслью Мысль Христову - Мысль апостолов и отцов, нельзя на место Духа Господня поставить свою "духовность". Сегодня как никогда нам нужна Церковность всегда и во всем. Лучше сегодня переборщить по части консерватизма, чем потом утопать в либеральных помоях...

Меня часто упрекали, упрекают, и, наверное, еще не раз упрекнут в неуважении к "оппонентам", в стремлении задавить их своей эрудицией: цитатами, выписками, историческими примерами... Всем чудится в этом кокетство "образованщины" добравшейся до публики. Видит Бог: нет того. Мне и самому было бы приятней и интересней объяснить дело "просто, по нашенски", но я считаю принципиально важным как можно чаще предоставлять слово не себе, а Церкви: Ее Писанию, Ее великим богословам и молитвенникам, Ее историческому опыту. Пусть говорят те, кто старше и мудрее меня, кто своей чистой жизнью,блаженной кончиной и славой на небесах много более моего заслужил право свидетельствовать о Христе. Я же, по мере сил, буду стараться донести до читателя их голос, иногда разбавляя его своими поясняющими комментариями, и своим, иной раз, не в меру "забавным" образным изложением. Пусть, поэтому, не посетуют и те, кто хотел бы слушать только живой голос рассказчика, не перебиваемый длинными выписками на часто трудном для восприятия языке прошлых столетий, и те, ктожелал бы услышать спокойный и авторитетный голос богослова и отнюдь не нуждается в реяческих комментариях и шутливых примерах. Я пытался найти общий язык и с теми и с другими. Возможно не найду ни с кем...

При чтении нижеследующих статей должно учесть и еще одно. Они родились не в монологе газетных и журнальных публикаций, а в живой, диалогической, острой, а подчас даже яростной, полемике в Интернете. Мой читатель сильно проигрывает от того, что не видит ответов моих собеседников, видит не всю дискуссию целиком, а только ее отрывки. Не мне судить - на чьей стороне оказалась победа, но явно, что все спорящие вынесли из этих споров много нового и поучительного. Те литературные вольности, та небрежность стиля, которые допустимы в интернет-сообщении, обреченном спустя день-другой быть погребенным под тучей других, могут показаться не слишком уместными в сохраненных на всеобщее обозрение текстах. Но еже писах-писах. Я воспринимаю интернет достаточно всерьез. И если он существует, если выработались в нем определенные нормы и стандарты общения, то не всегда необходимо ломать их, например в сторону академческого текста или, тем более, газетной статьи (стандарт которой только в одном - напустить побольше туману). Поэтому мои читатели видят сегодня практически тот же самый текст, что читали и мои оппоненты. Кому-то это понравится, кто-то насмешливо ухмыльнется. Но реакции я все равно не увижу. Так что могу позволить себе некоторую толику безответственности.

22.04. 99 г.

Егор Холмогоров.